Жан Огюст Доминик Энгр

Классицизм: за и против

Энгра принято считать убежденным исповедником классицизма, но далеко не все его картины написаны в академической манере. Стиль художника эклектичен. Из художественных течений, наиболее близких Энгру, прежде всего, следует назвать маньеризм.

Энгра часто противопоставляют Эжену Делакруа (1798-1863). Сравнивают при этом, в сущности, не их самих, а художественные философии, которые они представляли, - академизм и романтизм. Говорят, что Энгр тяготел к точной линии, а Делакруа - к богатому цвету. Соответственно Энгру приписывают строгое следование законам классицизма, а Делакруа изображают глашатаем свободы творчества. Вспоминают их непримиримую борьбу за право быть лидером французской школы живописи.

Делакруа видел в своем противнике "маньяка с узким зрением и полным отсутствием логики и воображения". Энгр, платя той же монетой, характеризовал художественную продукцию романтиков как "совершенную безвкусицу" . Тогдашняя французская сатира не обходила своим вниманием это соперничество. Один из авторов даже сочинил фельетон, в котором описывал воображаемую дуэль между двумя художниками. "Если победит мсье Энгр, - посмеивался фельетонист, - то цвет в живописи будет запрещен, и каждого, пойманного с тюбиком краски, подвергнут суровому наказанию. Если же победит мсье Делакруа, вне закона объявят линию..."

Подобные представления, разумеется, не более чем схема. Реальный Энгр не вмещается в нее. Его работы демонстрируют удивительное техническое и стилистическое разнообразие. Некоторые из них действительно словно просятся в образцы академической живописи (чаще это портреты, ню, исторические и религиозные произведения), но в других Энгр может дать фору любому записному романтику. Среди последних - живописные иллюстрации к творчеству Данте, полотна, которые условно можно отнести к жанру исторического анекдота, "восточные" картины. Стиль художника захватывает пространство от чистого классицизма до изящных искажений формы, присущих маньеризму, от сверхреализма фламандцев до типично ренессансной живописи.

Современников не раз удивляла эта противоречивость Энгра. Эклектизм (воспринимавшийся как непоследовательность) одного из любимейших учеников великого Давида казался необъяснимым. Многие ранние работы Энгра отвергались критикой за их чрезмерную "экспериментальность". Но и поздний Энгр иногда сбивал с толку своих преданных последователей. Один такой последователь воскликнул по поводу "Портрета Бертена": "Я был ошеломлен и ввергнут в недоумение при виде этого портрета. Тут налицо абсолютное следование природе, полнейшее самоотречение и самопожертвование автора!" Энгр находил даже некоторое удовольствие, провоцируя подобные реакции. С одной стороны, он объявлял себя хранителем традиций, наследником "античных мастеров и Рафаэля". С другой, его собственная манера взрывала окостеневшие традиции. Вернувшись в 1841 году в Париж, Энгр время от времени устраивал в своей мастерской частные просмотры, расставляя свои картины таким образом, что рядом оказывались работы, практически отрицающие друг друга. Так, "Источник" вполне мог соседствовать с "Портретом мадам Му-атессье" (1851). Зрители непонимающе разводили руками, а Энгр лишь улыбался в ответ. "Вот вам, - словно говорила эта улыбка, - и слепое следование академическим установлениям..."

Отход Энгра от академического классицизма был образно зафиксирован в броской формуле одного из критиков, сравнившего художника с "китайцем, заблудившимся среди афинских развалин". Между тем, этот отход представляется довольно логичным. При острой тяге мастера к идеальной форме его никогда не оставлял интерес к реальным проявлениям живой жизни. Художнику приходилось постоянно искать (и временами находить!) путь между этими Сциллой и Харибдой. В той же знаменитой "Купальщице Вальпинсона" академическая строгость сочетается с натурализмом позы и реализмом деталей. При этом, повернув свою героиню к нам спиной, художник лишает ее образ индивидуальности, концентрируя наше внимание на самой "идее" обнаженного тела.

В других случаях конфликт между реализмом и классицизмом так и остается неразрешенным, что приводит к максимальному "напряжению" художественной атмосферы. Именно здесь нужно искать истоки волнующего эротизма "Большой одалиски" или "Роже и Анжелики". Поэт Теофиль Готье был верным почитателем энгровского таланта. Он объяснял стилистические "вибрации" художника его страстью к тому, что поэт назвал "местным колоритом". Создавая портрет Наполеона, Энгр, например, эксплуатировал "имперский колорит" (византийские иконы, римские медальоны и т. д.), а в работе "Паоло и Франческа" уже следовал традициям флорентийской школы XIV века. То есть стиль у него во многом диктовала тема. Это влечение к "местному колориту" свойственно и портретам Энгра.

Вместе с тем его "реализм", по сути, является лишь имитацией реализма. По большей части, это искусное манипулирование образами. На этих путях Энгр и вообще оказывается нашим современником. Его пространственные искажения перспективы и обнаженной натуры делают его работы более радикальными, нежели опыты того же Делакруа, в свое время бывшие в искусстве примером крайней революционности. В XIX веке этого не понимали. Лишь в самом его конце творчество Энгра оказалось переосмыслено. Страстным поклонником Энгра был Дега. По мнению Дега, именно Энгр первым доказал первостепенное значение формы, сформулировав, таким образом, одну из важнейших аксиом импрессионизма. Постимпрессионисты Жорж Сера и Поль Гоген, в свою очередь, учились у Энгра необычной перспективе и умению "декорировать" холст. Анри Матисс, увидевший показанную в Осеннем салоне 1905 года энгровскую "Турецкую баню", отзывался о ней в превосходных степенях. Преданно любил картины Энгра Пикассо, И это далеко не полное описание длящегося воздействия на новейшее искусство творчества великого французского живописца.

"Прекрасность" письма

"С его смертью оказались порваны последние узы умеренности, сдерживающие анархию", - так написал об Энгре один из художественных критиков. Под анархией он разумел творчество импрессионистов, восставших против диктата академического Салона. Между тем сами импрессионисты преклонялись перед Энгром. "Я видел вчера твоего бога", -сказал однажды Вальпинсон своему приятелю Дега. Гоген писал: "Язык Энгра изящный и логичный. Он опирался на греческую традицию и на впечатления природы. Никто вокруг его не понял. Сейчас он стоит во весь рост". Эти отзывы - лучшее доказательство того, что Энгр никогда не замыкался в узких границах академизма, небезуспешно попытавшись обновить его. Его интерпретация поэтики классицизма обусловлена собственным восприятием. И столь личное отношение к предмету живописи совершенно не характерно для признанных столпов классицизма. Но при этом неутолимое стремление к "последнему" совершенству, характерное для этого течения, никогда не оставляло художника. Отсюда и удивительная "прекрасность" энгровского письма. Его рисунок каллиграфически выверен, контур объема четок, мазок неразличим, фактура гладка как эмаль, композиция строится по законам симметрии, все подчинено рациональному началу.

Назад

К списку картин