Архитектура 20-30-х годов
В период между двумя мировыми войнами в архитектуре сосредоточиваются многие проблемы, существенные для всей художественной культуры. Архитектурная теория и практика развиваются чрезвычайно интенсивно. Казалось бы, в 20-30-е годы XX века не появилось никаких новых течений стиля. Неоклассика и национальная романтика, а равно и более радикальная, чем чисто стилевое явление, новая рациональная архитектура были унаследованы от довоенного времени; оттуда же пришли и многие градостроительные начинания. Но то, что происходит сейчас с этими течениями и градостроитель ством, свидетельствует о серьезней ших переворотах, переживаемых архитектурно-строительной деятельностью в целом. Значительная часть протекавших в это время глубоких процессов относится к социально-экономической основе и материально-технической оснащенности архитектуры и, строго говоря, выходит за пределы ее истории как вида художественного творчества. В той мере, в какой они ей принадлежат, действие таких процессов пронизывает все три названных стилевых течения и весь тот грандиозный объем архитектурной практики, которая не ставит перед собой специальных проблем стиля, но тем не менее формирует самый распространенный усредненный стиль массовых городских построек, своего рода архитектурной прозы, принятый в повседневном городском обиходе. Наступает время, когда социальные природа и функция архитектуры образуют собой самое важное в развитии творческой деятельности и ее теоретическом самосознании. Разумеется, социальная проблематика является постоянно действующим фактором во всей истории архитектуры. Но в острые, переломные периоды роль его возрастает в исключительной степени. Здесь концентрируются коренные вопросы жизненного содержания архитектуры и градостроительства. В послевоенное время, в условиях подъема революционного движения, в ситуации раскола мира на мир социализма и мир капитализма архитектура и градостроительство ищут свой ответ на вопрос, как дальше жить людям, что следует сделать для условий их существования. В этой обстановке на первый план выходит жилищная архитектура. К ней программно и целеустремленно обращаются крупнейшие зодчие разных стилевых направлений, в том числе и лидеры новой рациональной архитектуры. Самый прославленный из них, французский архитектор, родом швейцарец Ле Корбюзье (собственно Ш. Э. Жаннере), утверждает, что в решении проблемы жилища (в противовес парадным постройкам) заключается социальный прогресс архитектуры, ее деятельность на благо общества. Творческая разработка современных типов жилого дома образует важнейшую область архитектурной мысли и практики 20-30-х годов, а создание новых по своей концепции жилых комплексов - важнейшее направление градостроительства того времени. Прямые связи архитектуры с требованиями жизни вызвали как совершенствование уже сложившихся типов зданий и сооружений, так и формирование новой типологии. Функциональная типология образует собой теперь существеннейшее направление архитектурного прогресса. Ее развитие может опираться на инженерно-технические достижения либо обходиться и без них, может обращаться к различным стилевым формам или оказывать предпочтение какому-либо определенному течению стиля. Во всяком случае, функциональная типология действует как более глубинный фактор, чем многие иные.
В те же 20-30-е годы на развитие мировой архитектурно-строительной деятельности с нарастающей силой воздействует научно-технический прогресс. Здесь различимы объективные свойства, присущие самому этому прогрессу, и те свойства, которые представляют собой его интерпретацию в архитектурном творчестве, где они пересекаются с социальными и эстетическими проблемами. К первому разделу таких свойств можно отнести внедрение в архитектуру железобетона и стекла, опыты индустриализации строительства, разработку новых каркасных конструкций, позволяющих заменить несущие стены навесными экранами, применить сплошное остекление, достигать свободной планировки зданий. Из этих свойств, а также из пластических возможностей монолитного железобетона, проистекают новый тип тектоники, отвергающей ордерный канон, и новый принцип формообразования, соединяющего конструкцию и композицию здания, ликвидирующий разрыв между инженерной и декоративной сторонами архитектуры, - эти свойства в большой своей мере принадлежат уже второму разделу, то есть архитектурной интерпретации научно-технических данных. Так или иначе научно-технический прогресс затрагивает все течения архитектуры того времени. Но программным образом исходит из его объективных возможностей, дает им свое развитие и истолкование новая рациональная архитектура. Она провозглашает переворот в истории архитектуры, совершаемый прежде всего на путях смелого инженерного творчества. Ключевую проблему здесь образует опыт слияния техники и искусства, давший принципиальные позитивные результаты, но породивший также свои догмы и предрассудки. Так, преобладающее значение получило представление о технике как источнике новой красоты; красивым полагалось то, что хорошо функционирует в утилитарном смысле. Последовательная абсолютизация технического начала привела к представлению об архитектуре как о нехудожественной деятельности, вообще чуждой эстетике, опирающейся лишь на физические законы материалов и конструкций и в этом своем виде призванной решать сугубо утилитарные задачи. В своей знаменитой формуле Ле Корбюзье определяет дом как "машину для жилья", он ратует за индустриализацию архитектуры, серийное проектирование и строительство; по словам советского писателя и теоретика конструктивизма С. М. Третьякова, практическая творческая деятельность должна была "растворить в деле ... эстетическую, эмоциональную сущность" искусства. К поискам чувственной, эмоциональной выразительности архитектурных форм, трактованных со смелой художественной фантазией, обратилось около 1918-1923 годов лишь недолговечное и немногочисленное движение экспрессионистической архитектуры в Германии. Для его сторонников (Э. Мендель-зона, X. Пёльцига, X. Шаруна) новая железобетонная архитектура была не только эстетическим явлением, но и формой выражения возвышенных социально-этических представлений: в их среде развилась идея архитектуры как творца утопического "собора социализма". Однако утопические идеи продержались недолго, время широкого поворота новой архитектуры к пластической и живописной интерпретации железобетона наступило позже, а в 20-е годы безусловно возобладали рационалистские доктрины.
Предложенный новой рациональной архитектурой опыт претворения научно-технического прогресса не дал в те годы и в последующие десятилетия исчерпывающего результата: освоение и интерпретация новых технических возможностей остается открытой проблемой архитектуры XX века. Речь идет, стало быть, об устойчивых и преходящих явлениях в одном из течений архитектуры 20-30-х годов, возникшем поначалу в части наиболее развитых стран (ведущую роль здесь сыграли Германия, Голландия и Франция; огромный международный авторитет приобрела также новая рациональная архитектура, развившаяся в СССР) и представленном группами энтузиастов и даже одиночными фигурами. Признанными лидерами этого движения выступают Ле Корбюзье и немецкие архитекторы В. Гропиус и Л. Мис ван дер Роэ. Безусловно, важный для развития зодчества XX века опыт содержался в творчестве других мастеров рациональной архитектуры (например, швейцарца X. Мейера, обращавшегося к социальным проблемам архитектуры, или итальянца П. Л. Нерви и испанца Э. Торрохи, создавших новые железобетонные конструкции), в творчестве таких не связанных строгой направленческой доктриной мастеров, как О. Перре, разрабатывавшего новую форму архитектурного ордера, органичную для железобетона, или Ф. Л. Райта, развивавшего концепцию "открытого плана" здания, неразрывно связанного с окружающей средой, а также в деятельности убежденных сторонников неоклассики и национальной романтики. Со временем их опыт получает свое признание. Однако именно три названных выше мастера - Ле Корбюзье, Мис ван дер Роэ, Гропиус - завоевывают в 20-30-е годы международное признание как открыватели новых горизонтов, выступают как фигуры, символизирующие головокружительный прогресс. Благодаря деятельности лидеров нового рационального движения и их сподвижников в мировую архитектурную панораму включаются постройки, которые зависимо или независимо от намерения их авторов утверждают новую архитектурную эстетику. Эти произведения наделены необычной геометрической выразительностью железобетонных объемов, крупных поверхностей стекла и ленточных окон, впечатляют непривычной неордерной тектоникой домов-башен, домов-пластин, вольной пространственной композицией построек, не обладающих четко выраженным главным фасадом, и т. п.
Наибольшей чистоты и гармоничности стиля, изящества композиции эта архитектура достигает в творчестве Ле Корбюзье, переживавшего в 20-30-е годы эволюцию от эстетизации техники, своего рода "культа машины", к поискам художественной выразительности архитектуры, гуманистического начала. Они побудили зодчего разработать в 40-е годы так называемый модулор - систему архитектурных пропорций, выведенных из пропорции человеческой фигуры. Эстетическая выразительность геометрических форм составляла главную тему творчества группы голландских архитекторов и художников "Де Стейл". Конструктивные и функциональные идеи, которые развивает в своих проектах и постройках Л. Мис ван дер Роэ, в свою очередь приносят определенный эстетический эффект. Его создают четкий графический рисунок каркаса и стеклянные поверхности высотных домов, гибкая планировка малоэтажных зданий, отвечающая функциональному предназначению свободно соединенных друг с другом помещений. В творчестве В. Гропиуса и возглавленной им организации " Баухауз " вырабатывается опыт своего рода универсальной художественно-технической деятельности, претендующей преобразить жизнь в духе всеобщей утилитарно-рациональной эстетики, обнимающей все виды пластических искусств. Идея универсализма "нового стиля" развивалась не только в "Баухаузе", члены которого работали как дизайнеры, выступали в сфере прикладной графики и т. д., предпринимали опыты конструктивистской живописи, скульптуры и графики, тяготевших к абстрактным формам (венгр Л. Мохой-Надь, голландец С. Домела, уроженец России Н. А.Габо и другие). Эта тенденция была свойственна всему движению, соединившему архитектуру, традиционные виды изобразительного, декоративно-прикладного искусства и выдвинувшего дизайн как средство рационального конструирования всей предметной среды, как главное направление творческой деятельности в целом. В этом русле работал также Ле Корбюзье, противопоставивший программу всеобщего конструктивистского художественного творчества как абсолютного выразителя историко-ху-дожественного прогресса другим движениям стиля. Первое острое столкновение было им пережито в 1925 году, когда его идеи встретили на Международной выставке декоративно-прикладного искусства в Париже сопротивление "ар-деко" - изысканного элитарного стиля, который вырос из очищенного от чувственных излишеств "стиля модерн", вобрав в себя и нечто из неоклассики. Затем, в 30-е годы, подобное сопротивление было оказано главным образом новой волной неоклассики. В целом же новая рациональная архитектура, инженерный творческий пафос которой доминировал в сфере идей, никак не преобладала в общей массе архитектурно-строительной практики. Скорее, характерным для 20-30-х годов следует считать конфронтацию стилевых течений, их взаимную оппозицию (особенно характерную, например, для Германии 20-х гг.) и способность приобретать в разных социальных и национальных условиях различные идейно-эстетические истолкования, доходящие порой до ошеломляющего протеизма.